— Кудзу стал тебе хорошим другом, правда? — спросил Огр.

— Он мой самый лучший друг.

— Я знаю, ты к нему очень привязана… И я понимаю, почему ты сделала то, что сделала. Ну, то есть, когда забрала его у злого хозяина.

Цин опустилась на корточки и стала почёсывать Кудзу загривок.

— А как же иначе. Я спасла его от судьбы, которая хуже, чем смерть.

— Может, и так… но это не меняет того факта, что ты вырвала живую тварь из живого мира.

Цин внимательно взглянула на Огра, сидящего в своём запачканном шоколадом кресле. Это ей только кажется, или в самом деле сегодня в нём больше коричневого вещества, чем было вчера?

— Я должен спросить тебя кое о чём, Цин, это очень важно. — Он наклонился вперёд. — Когда ты выдернула Кудзу — ты перенесла сюда только его дух или всю собаку целиком?

— Думаю, всю целиком, сэр. Я хочу сказать, я не вырывала его маленький собачий дух из тела — не-а, ничего такого. Я схватила его и вытащила в Междумир, ну и вот… Он здесь. Там никакой дохлой собаки не оставалось, я видела! Я забрала сюда и тело, и душу. — Кудзу перевернулся на спину, чтобы ему почесали животик. Цин принялась чесать, и пёс замурлыкал, как котёнок. — И он не спал девять месяцев. Он же, получается, по-настоящему никогда и не помирал.

— Значит… — протянул Огр, — он был во плоти, когда ты перетянула его сюда… но сейчас-то у него плоти нет.

— Так точно — он такой же послесвет, как все мы. Он не старится, не болеет и не меняется. И он светится.

— И всё же, забирая его из мира живых, ты поступила плохо.

Цин не понравилось направление, которое принял их разговор.

— Да уж не хуже всех остальных моих дел! — огрызнулась она. — Не хуже всего того, что ты заставляешь меня проделывать! — И ехидно добавила: — Сэр.

— Нет, хуже. Я думаю, ты и сама это понимаешь.

— Ну и что? Поезд ушёл. Теперь-то с этим ничего не поделаешь.

На это Огр тихо ответил:

— Нет, с этим можно кое-что поделать.

Цин не хотела слушать дальше.

— Давай, Кудзу, пошли отсюда.

Она подняла собаку на ноги и направилась к выходу.

— Вернись! — сказал Огр. А когда она не послушалась, рявкнул: — Это приказ!

Она остановилась в дверях и развернулась кругом.

— Ты можешь приказывать мне, сколько влезет, но Кудзу ты не имеешь права ничего сделать — он мой, не твой!

— Если ты хочешь отныне поступать по справедливости, — спокойно ответил Огр, — тогда ты должна вернуть Кудзу в живой мир — точно так же, как ты сделала с цветами два дня назад.

— Нет! — На этот раз она даже не сочла нужным прибавить «сэр».

— Так будет правильно, и ты это знаешь.

— Но если я суну его обратно — куда он пойдёт? — умоляюще произнесла она.

— Найди для него хорошую семью.

— Если я суну его обратно, он же умрёт!

— Но сначала проживёт отличную, полноценную собачью жизнь.

Цин выходила из себя, топала ногами и орала на Огра, но тот оставался невозмутим, отчего она неистовствовала ещё больше.

— Зачем ты от меня это требуешь?

Вместо ответа он строго сказал:

— Я твой командир и приказываю тебе найти хороший дом для Кудзу. А потом ты используешь свой дар, чтобы поместить его в этот дом.

— Можешь приказывать хоть до Страшного суда — не стану, и всё!

На секунду повисла тишина. Затем он проговорил:

— Если ты сделаешь, как велю, я отдам под твоё командование целый полк.

Похоже, гадкий, липкий палец Огра нажал нужную кнопку. Цин сама к себе почувствовала отвращение — как, однако, легко ею управлять!

— А сколько это — целый полк? — спросила она.

Цин проклинала всё на свете, выходила из себя и всё такое, но… Она не могла не признать правоты Огра, чёрт бы побрал эту Херши-рожу! Она не имела права забирать живую собаку в Междумир. История, которой она оправдывала свой поступок — насчёт жестокого хозяина — была чистой воды враньём. Кудзу жил и горя не знал в хорошей семье, до того любящей и заботливой, что Цин прямо выворачивало. Это случилось ещё до того, как она превратилась в отшельницу, тогда, когда она ещё надеялась, что может оставаться вместе с живыми, прикидывалась, что она одна из них, хотя живые даже не догадывались о её присутствии. Она оставалась с этой семьёй около месяца — сидела за их обеденным столом, потихоньку приворовывая еду с их тарелок; наведывалась в их гостиную и утаскивала игрушки у детей, с удовольствием наблюдая, как братишка с сестрёнкой ссорятся, обвиняя друг дружку в пропаже.

Пёс чуял её. Не совсем отчётливо, конечно, но достаточно, чтобы начинать беспокоиться, когда Цин присутствовала в помещении. Потом он постепенно привык к ней, оттаял, подходил к тому месту, где стояла невидимая гостья, и опрокидывался на спину, чтобы она погладила его по животу. Цин так и поступала — протягивала свою экторуку и ласкала собаку. Когда однажды она увидела, что между пальцами застрял собачий волосок, ей в голову пришла идея. Если волос смог пройти в портал между мирами, то почему бы не пройти всей собаке?

Хозяева пса так никогда и не узнали, что случилось с их любимцем. Наверно, в конце концов они решили, что его утащили койоты, или что-нибудь в этом роде. Зато теперь у Цин был друг, в котором она так остро нуждалась. Она даже дала собаке новую кличку. Раз её саму назвали в честь цветка, то и собаку она назвала в честь растения. Есть такая быстрорастущая лиана — кудзу. Вот это название Цинния и выбрала, потому что пёс быстро привык к ней, прильнул, словно лиана. Настоящее имя пса она позабыла.

Однако эту историю Цин никому не могла поведать, потому что в глубине души знала, что поступила плохо. Ей было стыдно. Словом, получилось, как в пословице: то, за чем гоняешься, погонится за тобой и укусит в зад. Круг замкнётся. Пришло время исправить содеянное. Но ведь ей необязательно при этом радоваться!

Она сделала то, чего требовал Огр: нашла для своего четвероногого друга подходящую семью. И не какую-нибудь, а очень похожую на ту, из какой она забрала Кудзу когда-то: зажиточную, с двумя детишками. Цин наблюдала за членами семьи достаточно долго, чтобы сделать вывод: это хорошие люди. Она посидела с ними за обеденным столом и, когда никто не смотрел, стянула для себя початок кукурузы. Убедившись в правильности своего выбора, она отправилась за Кудзу и Огром.

Когда они приблизились к дому, вдали тихо и зловеще прогремел гром. Восточный горизонт заволокло тучами. Цин чувствовала, что что-то похожее происходит у неё внутри.

— Постой, да у них уже, кажется, есть собака, — сказал Огр, когда они ступили во двор. На лужайке стояла собачья будка, а к её стенке были прислонены два пакета с собачьим кормом.

— Это я их там поставила, — сказала Цин.

Она украла и будку, и корм в зоомагазине неподалёку и поместила на заднем дворе сегодня рано утром. Обитатели дома увидели новый инвентарь и, понятное дело, пришли в недоумение. Детишки запрыгали от радости, решив, что это сюрприз специально для них, что им собираются подарить собаку, а родители терялись в догадках, чья же это затея.

— Ну, мне же надо было их подготовить, — объяснила Цин. — Потому как если бы собака просто появилась у них во дворе вот так вот, ни с того ни с сего, они, чего доброго, отправили бы её в приют. Но если он придёт со всем этим добром, то они поймут, что он не бродячий какой. Что кто-то специально поместил его сюда, пусть они и не знают, кто.

— Неплохо придумано, — одобрил Огр.

Взрослые сейчас были в доме и, по-видимому, обзванивали родных и знакомых, чтобы узнать, чьи это шутки. Цин долго гладила Кудзу. Пёс был сообразителен, но явно не догадывался, что его ожидает.

— А вдруг ничего не выйдет? — с надеждой спросила Цин. — Собака — это тебе не пук дурацких цветов. Может, такую большую и такую живую штуковину нельзя протолкнуть через дырку?

— Может, и нельзя, но мы не узнаем, пока не попытаемся.