— Кажется, теперь можно сказать, что я повидал в жизни всё, — бормочет фермер.

...Но на самом деле отнюдь не всё. Он не видит двух незримых духов, которые стоят тут же, обнявшись, а потом выбегают в ночь Междумира.

Посмотри:

Госпиталь в Мемфисе, штат Теннесси, день св. Валентина. Родственники навещают своих безмолвных близких. В палату номер 509 пришли родители лежащей здесь девушки и прикрепляют к стене поздравительную открытку. Снаружи разгулялась непогода, ледяной дождь стучит в окно. Не очень-то приветливый день св. Валентина, да и обстановка нерадостная.

И всё же родители стараются сделать всё, что в их силах, чтобы выказать всю свою любовь к спящей дочери: мать покрывает ей ногти лаком — потому что сестра в колледже и не может прийти; отец тоже выполняет свой обычный ритуал, массируя мышцы, чтобы они были мягкими и эластичными — потому что существует шанс, пусть и исчезающе малый, что в один прекрасный день они могут ей понадобиться. Мать читает очередную главу из «Разума и чувства», а когда печальная атмосфера в палате становится невыносимой, отец уходит, чтобы подогнать машину к подъезду — он не хочет, чтобы его жена шла на парковку в такую бурю.

Мать встаёт и подходит к окну; её сердце замирает при виде голых дрожащих ветвей зимних деревьев. Как бы ей хотелось, чтобы день святого Валентина, да и вообще любой праздник, проходил совсем иначе! Но она знает — возможно, так не будет никогда. Тяжело вздохнув, она поворачивается взглянуть на свою тихую дочь и видит, что дочь смотрит на неё широко открытыми глазами.

— Привет, мам, — говорит девушка слабым, хриплым голосом.

— Алли?!

Женщина спешит к дочери, падает на стул у кровати, сжимает в ладонях её вялую руку, и впервые за долгие годы эта рука отвечает еле заметным пожатием.

— Прости, что я так долго не возвращалась... — хрипит Алли.

— Всё хорошо, дорогая, — говорит мать. — О Господи, всё хорошо!

Слёзы бегут по её щекам, их больше, чем струй дождя за окном. Это слёзы радости, потому что после всех долгих лет ей наконец позволено плакать.

Посмотри:

Нью-Йорк. Середина дня. Мальчишка-скейтбордист внезапно обнаруживает, что стоит на углу улицы. Он оглядывается кругом, но мир кажется ему странным: звуки приглушены, прохожие похожи на размытые тени, все цвета потеряли свою насыщенность, и только он сам, его скейтборд и пятно асфальта вокруг ног ярко выделяются на общем сером фоне. Он оборачивается и видит: на бордюре с другой стороны улицы сидит паренёк и смотрит на него. Фигура незнакомца совершенно отчётлива. Скейтбордист идёт к нему и вдруг замечает, что асфальт ведёт себя как-то странно. Он словно тает под его ногами.

Незнакомый паренёк улыбается и поднимается с бордюра. На нём наглаженные брюки и кожаная куртка, под которой видны нарядная белая сорочка и тёмный галстук.

— Что, вообще, происходит? — спрашивает скейтбордист. — Я сплю? Или мне чего-то вкатили?

— Ничего такого, — отвечает улыбчивый паренёк. — Скажи мне своё имя. Я его запишу на случай, если ты забудешь.

— Во прикольщик, — говорит скейтбордист, однако не может с ходу назвать своё имя. — Кайл, — произносит он наконец.

— Приятно познакомиться, Кайл. Меня зовут Ник. — Парень пожимает Кайлу руку, записывает его имя на клочке бумаги и суёт бумажку Кайлу в карман. — Ты помнишь, что с тобой произошло?

— Да вроде, — говорит Кайл, чеша в затылке. — Я выскочил из этого проулка, и на меня чуть не наехала мусорка.

Ник качает головой.

— Мне больно говорить тебе об этом, Кайл, но не было никакого «чуть не».

— Слушай, чувак, ты что городишь? Не смешно!

Улыбка не покидает лицо Ника.

— Покопайся у себя в карманах, — говорит он.

— Это ещё на кой?

— Увидишь.

Кайл шарит у себя в кармане и выгребает оттуда пригоршню мелочи. Ник выуживает из всех этих монеток одну — странную, стёршуюся, выщербленную.

— Сохрани её, — советует Ник и кладёт монетку в карман рубашки Кайла. — Смотри, не потеряй!

Кайл снова оглядывается и по тому, как ведут себя прохожие — они не видят его, проходят мимо, а то и прямо сквозь него — обо всём догадывается.

— Так я что... умер?

— К сожалению, Кайл. Жаль, что ты сразу не попал в свет, но ты к этому придёшь. А до той поры... Я знаю одно место здесь, в Нью-Йорке, где ты мог бы бесплатно поселиться. Даже можешь там обзавестись целой квартирой. Единственное условие: каждый день ты должен делать что-то другое, не то же, что вчера, и «арендовать» разрешается только на месяц.

— Почему? А что случится через месяц?

— В конце месяца ты должен подержать в руке монетку, — объясняет Ник. — Она расскажет тебе, готов ли ты двигаться дальше.

Хотя всё это для Кайла пока звучит полной белибердой, он идёт с Ником. Что-то подсказывает скейтбордисту, что этому парню можно доверять, что Ник действительно принимает его заботы и интересы близко к сердцу.

— А это место, куда мы идём... — спрашивает Кайл. — Оно мне понравится?

— Думаю, да, — отвечает Ник с чуть лукавой улыбкой. — А уж какой оттуда вид — просто загляденье!

Вернор Виндж

Глубина в небе

Пролог

Охота на этого Человека растянулась на восемь веков и сотни световых лет. И поиск велся в такой тайне, что даже не все ищущие знали о нем. Поначалу это были просто зашифрованные запросы, скрытые в радиопередачах. Но шли десятилетия и века. Появлялись ниточки, интервью с товарищами Человека по путешествиям, стрелки в десятки разных направлений: Человек в одиночку направляется куда-то вдаль; Человек умер еще до того, как его стали искать; Человек собрал флот и возвращается с войной.

Время шло, и среди историй выделились наиболее правдоподобные. Свидетельства бывали настолько достоверны, что отдельные корабли выходили из графика и целые десятилетия тратили на поиск новых следов. Из-за отклонений и задержек терялись целые состояния, но убытки несли немногие из самых богатых торговых Семей, и они тайно списывались. Они были так богаты, а поиски так важны, что колоссальные убытки почти ничего не значили. Ибо область поисков сужалась: Человек путешествовал один – размытый след разных личностей, цепочка разовых работ на мелких торговых судах, но он все ближе и ближе шел к этому краю Людского Космоса. И вот область поиска сузилась до ста световых лет, до пятидесяти, до двадцати – и до полудюжины звездных систем.

И наконец охота на Человека сошлась на едином мире у края Людского Космоса вблизи ядра галактики. Настало время, когда Сэмми счел целесообразным для окончания охоты направить целый флот. Ни команда, ни даже большинство владельцев не знали истинной цели задания, но шансы окончить наконец поиск были очень велики.

И Сэмми высадился на Триленде. На этот раз капитану флота имело смысл заняться мелочами: Сэмми был единственным во всем флоте, кто знал Человека лично. Учитывая же теперешнюю популярность его флота в здешних местах, он мог прорваться через любую бюрократическую чушь, если она возникнет. Вполне уважительные причины… Но Сэмми прибыл бы на планету в любом случае.

Я ждал, долго ждал, и вот скоро мы его возьмем.

– Почему я должен помогать вам кого-то искать? Мамочку свою просите! – Коротышка отступал вглубь своего кабинета. За ним была сантиметровая щелка приоткрытой двери, и коротышка крепко ее захлопнул, но Сэмми успел заметить испуганный детский глаз подглядывающий за ними в щелку. Коротышка злобно сверлил взглядом констеблей Лесничества, вошедших в здание перед Сэмми. – Повторяю вам еще раз: мое дело – сеть! Если вы не можете найти там, чего хотите, значит, я вам этого дать не могу!