— Почему Валанус оставил тебя в живых?

— Этот парень сказал ему не убивать меня. Говорю тебе, у меня сердце чуть не разорвалось.

— Попросил его, ты хочешь сказать?

— Нет. Просто сказал: «Не убивай его». На мгновение мне показалось, что он все равно это сделает. Но, слава Таранису, пронесло.

— Как ты думаешь, что сделал бы мальчик, если бы Валанус зарезал тебя?

— Не знаю, — пожал плечами Варик.

— У него было оружие?

— Да. Сверкающий нож.

— Опиши сцену. В точности.

Варик повиновался. Гаршон выслушал, заставил повторить, потом отвернулся. Когда он встал, чтобы выйти из комнаты, человек, меченный оспой, снова заговорил:

— Почему бы не прирезать ублюдка в кровати?

— Я могу прирезать тебя, — ответил Гаршон. — Думаешь, мне хочется заполучить Джасарея во враги? Я не могу убить Валануса в собственном доме. Мне казалось, что вас четверых вполне хватит. Глупо с моей стороны. Но я же не знал, что на вас нападет мальчишка.

Оставив их, он прошел по коридору и спустился в зал. На возвышении танцевали женщины. Гаршон оглядел толпу в поисках Бануина и юноши. Некоторое время он изучал риганте, потом подозвал служанку и отправил ее к Бануину.

Вернувшись в свои покои, старик достал еще два бокала и кувшин вина. Через несколько минут пришел Бануин, за ним юноша. Мальчик хорошо двигался, сразу чувствовался воин. Гаршон предложил гостям сесть и налил им вина.

— Твой юный друг оказал мне услугу, Бануин, — сказал он. Купец из Камня удивился и бросил взгляд на спутника. — Спас от грабителей моего гостя. Я у него в долгу.

— Пустяки, — отозвался юноша. Голос у него был сильный и властный. Однажды этот человек будет править, подумал Гаршон. Он повторил про себя имя: Коннавар. Где-то он его уже слышал. Старый торговец заметил неровный шрам на щеке юноши и странные глаза.

— А, — сказал Гаршон. — Ты тот мальчик, который сражался с медведем и спас принцессу.

— Никакой принцессы я не видел, хотя медведь действительно был.

Гаршон указал на нож у него на поясе.

— Ты сражался с медведем этим ножом?

— Да.

— Можно посмотреть?

Коннавар поднялся, обнажил клинок и протянул его торговцу рукоятью вперед.

— Очень красивый, — восхитился тот. — Если когда-нибудь решишь продать…

— Не решу.

— Я тебя понимаю. — Протянув нож обратно, Гаршон обернулся к изумленному Бануину. — Похоже, твой юный друг не поведал тебе о своем подвиге?

— Пока нет, — отозвался торговец, скрывая раздражение.

— Он победил четверых грабителей. Одному сломал ногу, другого пырнул в плечо. Остальные сбежали. И был очень милосерден: мой гость убил бы одного из них, но Коннавар остановил его. — Бледно-голубой глаз уставился на юношу. — А почему? Мир, несомненно, стал бы лучше без нескольких грабителей.

— Я убивал людей, заслуживающих смерти, — ответил Конн, — но в битве, а этот грабитель был беззащитен. — Он пожал плечами. — Я ни о чем не сожалею.

— Такое можно услышать только из уст молодого, — заметил Гаршон. Подойдя к сундуку, он откинул крышку, вытащил кошель и кинул его юноше. — Здесь двадцать серебряных монет. Прими их в знак моей благодарности.

Коннавар бросил взгляд на старшего товарища, который почти незаметно кивнул. Потом привязал кошель к поясу, но не сделал ни малейшей попытки поблагодарить хозяина.

— Сегодня вы останетесь здесь как мои гости. Все будет для вас бесплатно — вино, женщины, еда и ночлег.

— Спасибо, Гаршон, — сказал Бануин, поднимаясь. — Это очень благородно с твоей стороны.

— Вовсе нет. — Он снова повернулся к Коннавару: — Если тебе понадобятся мои услуги, стоит только попросить.

Коннавар кивнул, однако снова промолчал. Гаршон проводил их до двери, а потом вернулся на ложе. Интересно. Бесстрашный Валанус испугался мальчишки. Теперь Гаршон знал почему. В нем, под внешним спокойствием, крылось что-то очень опасное. Может быть, смерть.

Конн с радостью покинул шумный город Гориазу. Сам воздух там был полон странных запахов и вони. А дочь земли его разочаровала. Ей не хватало искусства Эриаты, и из ее рта несло прокисшим вином. Расслабиться юноша смог только на открытой равнине. Здесь пахло травой, и морской ветерок нежно касался лица.

Почти на сто миль тянулась равнина, и только редкие холмы нарушали монотонность ландшафта. Путники встречались редко, а когда встречались, Конна поражали знания Бануина о них. Маленький торговец опознавал племена по разным цветам плащей, рубашек или украшений. Он всех встречал тепло и радостно. Одежду риганте Бануин сменил на красную тунику до колен, кожаные штаны, сапоги и островерхую синюю шляпу, потрепанную настолько, что местами сквозь материю проглядывала деревянная основа. Торговец утверждал, что это его «счастливая» шляпа. Одежда Конна вызывала у встречных живой интерес, поскольку среди гатов был почти неизвестен узор плаща, характерный для риганте — синие и зеленые клетки, и юношу много расспрашивали о его родине.

В основном люди были дружелюбны, только однажды, в самом начале пути, Конн почувствовал угрозу. Пять мрачных всадников в черных плащах перегородили им дорогу.

— Спокойно, Конн, — тихо велел Бануин.

Он приветственно поднял руку и тронул коня; его спутник последовал за ним. У пятерых неизвестных были кривые кавалерийские сабли и короткие охотничьи луки. Конн знал, что Бануин умеет сражаться без оружия, поскольку они с Иноземцем провели не один вечер, упражняясь в рукопашном бою, но пятеро вооруженных мужчин — не шутка.

— Доброе утро, — возгласил Бануин. — Да улыбнется Даан всадникам-гатам, а особенно тем, кто родом из деревни Гудри.

— Я знаю тебя, Синяя Шляпа, — сказал главный, молодой мужчина с висячими светлыми усами и волосами, заплетенными в косы. — Ты тот купец, который привозил медовые конфеты зимой.

— А ты парень, который сидел на дереве, — ответил Бануин. — Оста? Так ведь?

Тот рассмеялся.

— Остаран, Остой меня называют друзья. Ты не везешь медовых конфет?

— Увы, сейчас нет, друг мой. А вы далеко от своей деревни. Там все хорошо?

Двое мужчин некоторое время поговорили. Конн видел, что всадники расслабились. Когда они наконец отъехали, Бануин вздохнул с облегчением.

— Пронесло…

— Они хотели нас ограбить?

— Конечно.

— Как ты узнал, что они из Гудри?

— По застежкам плащей — в форме дубовой ветки.

— Значит, знание застежек может спасти жизнь, — заметил Конн.

— Всякое знание полезно, друг мой. Но в данном случае смерть грозила бы нам, только начни мы драться. Гаты не славятся любовью к бессмысленным убийствам.

— Тебе не приходило в голову носить оружие? — улыбнулся Коннавар. — В один прекрасный день ты можешь не опознать застежку.

— Я знаю все застежки. Но скажи мне, Конн: что бы ты сделал, попытайся они нас ограбить?

— Заколол бы человека слева от главного, — быстро ответил юноша.

— А почему его?

— Потому что ты погнал бы коня на главаря, и он метнулся бы вправо, загораживая дорогу другим. Значит, единственный, кто мог реально вытащить оружие и атаковать тебя, был всадник слева.

Бануин глубоко вздохнул.

— Верная оценка ситуации. Ты быстро учишься. А теперь поедем дальше.

ГЛАВА 8

Первые пять дней путешественники ночевали под открытым небом, а на шестой остановились в маленькой деревне, хорошо знакомой Бануину. Несколько десятков людей построили домики на берегу широкой реки и зарабатывали на жизнь ловлей рыбы или буксировкой барж в Гориазу. Люди были смуглые и темноволосые, и Иноземец сказал, что давным-давно, много сотен лет назад, они пришли сюда с восточных гор, где вели бродячую жизнь.

Жители деревни оказались приветливы и пригласили Конна и Бануина присоединиться к общей трапезе в длинном деревянном зале, крытом сухой травой. После еды — черного хлеба с тушеной рыбой — принесли несколько музыкальных инструментов, и худой рыбак запел глубоким баритоном. Когда песни иссякли, люди затопали ногами в знак благодарности, а потом отправились по домам. Конн и Бануин остались в обществе старосты деревни, хорошо сложенного чернобородого человека по имени Камоэ. Его молодые жены убрали посуду, и он предложил гостям кувшин с пивом. Напиток был несвежий и выдохшийся, и Конн едва смог его пить.