— Бог, а не боги! — настаивал Джонни.

Ник в раздражении вскинул вверх ладони:

— Бог, боги — какая разница? Нам сейчас безразлично, кто там на том конце туннеля — Иисус, или Кукулькан, или вообще танцующий медведь. Главное — у нас есть подсказка, надо только узнать, что она значит!

— Да на кой?! — снова воскликнул Джонни. — И почему Бог... прошу прощения, «Свет Вселенского Чего-то-Там» — почему он дал нам какую-то совершенно идиотскую подсказку, вместо того, чтобы попросту растолковать, что нам надо делать?

— Потому что Танцующий Медведь хочет, чтобы мы помучились, — сказал Майки.

Но у Джикса на этот счёт было другое мнение.

— Мне думается, что мироздание желает только подтолкнуть нас в нужном направлении, а не указывать, что делать. Если бы оно сказало нам прямо, это значило бы, что выбора-то у нас и нет. Вся суть ведь как раз в том, чтобы сделать выбор!

— Да, но если нам предназначено спасти этот вонючий мир, то зачем же затруднять задачу? — возразил Джонни. — Если уж на то пошло, на кой мы этому самому мирозданию вообще сдались? Если «Свет» такой всемогущий, вот пусть сам и спасает свой мир, а нас оставит в покое!

— А может, он не хочет спасать мир, — промолвил Ник.

Майки горько рассмеялся:

— Если ты допускаешь такую мысль, то что ты вообще здесь делаешь? Тогда тебе надо к моей сестрице, тем более, что ты в неё влюблён по уши.

— Выслушайте меня, — попросил Ник. — Мэри хочет разрушить живой мир. Мы хотим спасти его. «Вселенское Что-то-Там» примет как то, так и другое. Значит, шансы пятьдесят на пятьдесят.

— Да какие там «Пятьдесят на пятьдесят»! — вскинулся Майки. — Если хочешь знать моё мнение, то у Мэри сейчас ой какое преимущество!

— Ну, вот и подумай: если бы ты был светом в конце туннеля, что бы ты сделал, чтобы уравнять шансы? — спросил Ник.

— Я бы посоветовал, чтобы те, кто в невыгодном положении, пораскинули мозгами!

— Или, — сказал Ник, — ты бы дал им то, над чем они должны пораскинуть мозгами.

У всех отнялись языки. Внезапно ребята начали воспринимать храм, в котором находились, именно как храм; и хотя они молились у разных алтарей, каждый в этот миг почувствовал, как их всех неразрывно связала одна общая цель.

...Толстый Аламо, Троица, Граунд Зеро...

— Всё это названия мест, где мы побывали, — начал рассуждать Майки. — Точно вам говорю. Граунд Зеро — там жила Мэри. Ну, знаете — башни-близнецы, она ещё назвала себя в их честь. А Джикс был в Аламо, так?

— Может, имеется в виду, что мы должны вернуться в эти места? — предположил Ник.

Джонни наставил на Майки свой палец-переросток:

— Чушь собачья. Я в этих местах не бывал, с чего мне туда переться? И к тому же, при чём тут Троица?

Джикс пригладил вибриссы и задумался.

— Alamo по-испански — это такое дерево, вроде тополя... — проговорил он наконец.

— Так что — бросаемся на поиски толстого тополя? — съязвил Майки.

— Кто знает. — Джикс подошёл к одному из стражей. — ¿Donde hay un alamo gordo? [146]

Стражник пожал плечами.

— Los alamos son todos delgados [147] .

И тут у Ника случился вынос мозга — можно сказать, чуть ли не в буквальном смысле: ему показалось, что у него, чего доброго, сэктодёрнули мозги.

— Что ты сейчас сказал?!

— Я только спросил, не знает ли он, где...

Но Ник не дал ему договорить.

— Los Alamos… Alamogordo! Боже мой, я, кажется, знаю, что это значит! Нет, я точно знаю, что это значит! — Все выжидательно смотрели на него, и Ник постарался придать своему голосу твёрдости. — В Нью-Мексико есть городишко, он называется Аламогордо. Это местечко хорошо знакомо людям, которые интересуются такими вещами; а я, по-моему, как раз ими и интересовался, когда был живой. Видите ли, у Аламогордо есть свой собственный «граунд зеро». Думаю, он должен быть идеально круглым мёртвым пятном.

— Мы с Чарли видели его! — вскричал Джонни. — Мы пролетели прямо над ним! Оно такое странное — чего там только не было! Валялось всякое-разное, и электрические разряды трещали — будь здоров!

— Так, хорошо, но это только два из трёх, — сказал Джикс. — При чём здесь пресвятая Троица?

— Не пресвятая, — сказал Ник. — Просто Троица. Тринити! Так называется этот самый «граунд зеро»!

— Ты разгадал загадку! — воскликнул Майки, шлёпнув друга по спине пятернёй. — Вот молодчина!

Ник взволнованно сглотнул.

— Тринити — это был военный испытательный полигон. — И пока он раздумывал над своей догадкой, весь оставшийся шоколад затвердел и пошёл трещинами, словно почва в пустыне. — Мэри направляется в то место, где взорвали первую в мире атомную бомбу!

*** *** *** *** ***

В своей книге «Моя борьба, или Мы наш, мы новый мир построим» Мэри Хайтауэр пишет:

«Судьба — это сумма всех тех выборов, которые, как известно Господу, мы сделаем».

На это Алли-Изгнанница не находит, что возразить, и лишь добавляет: «Решить такое уравнение было бы не под силу самому Эйнштейну».

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Journada de Muerto  

E=MC2

В нашей Галактике триста миллиардов звёзд, а во всей наблюдаемой Вселенной — более восьми миллиардов галактик. Из этого следует, что если только на одной из миллиона планет может существовать жизнь, и лишь на одной из миллиона этих последних она действительно существует, и лишь на миллионе из третьих эта жизнь разумна, то это значит, что во Вселенной существует никак не меньше полумиллиона различных цивилизаций.

Конечно, скорее всего, будучи так разбросаны в пространстве и времени, они никогда не найдут друг друга. Однако все эти цивилизации проходят общие стадии в развитии, а именно: «до» и «после» определённых событий:

до и после овладения огнём

до и после изобретения письменности

до и после первой плавки железа

Но наиважнейшим пунктом на пути любой цивилизации является тот момент, когда она овладевает способностью сократить количество обитаемых планет во Вселенной на одну штуку.

16 июля 1945 года человечество достигло этой самой важной точки в своём развитии. В пустыне Jornada de Muerto — «Дорога Смерти» — неподалёку от Аламогордо была впервые испытана та самая сила, которая способна истребить всё живое на Земле. До этого момента она существовала лишь в качестве идеи, математической формулы в умах гениев, способных сделать шаг за пределы разумения обычного среднего человека. Но в этот судьбоносный день под конец самой страшной в истории Земли войны наиболее блестящие умы планеты при финансовой поддержке наиболее благополучной страны в мире обратили теорию в реальность.

В этот день и в этом месте была взорвана первая атомная бомба, скромно именуемая «Устройством», — взорвана в великое мгновение обоюдного творения и разрушения, ибо способность творить неразрывно связана со способностью разрушать. Взрыв мощностью в двадцать килотонн вложил в руки человека орудие самоуничтожения, и в этот момент история планеты сделала необратимый поворот.

Бомбу, само собой, никто не любил, но всё же вселенная не могла проигнорировать событие, изменившее лицо мира; и в тот миг, когда сброшенное со специальной башни «Устройство» сдетонировало, вся зона поражения перешла в Междумир и стала самым большим в мире мёртвым пятном — идеально круглым участком спекшегося песка. В нём всё сохранилось в точности таким, как было в то роковое мгновение. В нулевой точке — в «граунд зеро» — то есть в центре мёртвого пятна, находилась сама бомба. В то время как в живом мире «Устройство» распылилось на атомы, в Междумире оно осталось висеть в одном миллиметре от поверхности пустыни, застыв в последнюю микросекунду перед детонацией, в миг неопределённой, бесконечной возможности...