— Дэнни, деточка, поговори со мной, — попросила мать мальчика. — Расскажи мне, что с тобой?

Дэнни глубоко вдохнул и сказал:

— Ничего, мам. Со мной теперь всё хорошо. Я… я видел нехороший сон, но он прошёл.

Мама обняла его. Алли восхитилась тем, как ловко парнишка сумел выкрутиться.

«Отлично! — похвалила она. — Они, наверно, всё же покажут тебя докторам, но если ты будешь вести себя как нормальный человек, всё образуется».

«А они станут делать мне уколы?»

«Нет, не думаю».

«Тогда хорошо, — подумал Дэнни и спросил: — А ты будешь помогать мне с уроками? Ну, иногда?»

«Конечно, — подумала Алли. — Почему бы и нет?»

Она пыталась уверить себя, что это её вполне устраивает — быть «водителем с заднего сиденья [88] » для второклашки, но на самом деле она впала в отчаяние. Междумир был для неё потерян — она не видела его больше, не ощущала — в точности, как живой Дэнни или любая другая тушка. Алли сознавала: её собственное тело лежит где-то, но где? Как узнать? И даже если бы она и узнала — она же намертво влипла в этого мальчишку! С чем тебя и поздравляю, Алли.

«Не надо грустить, Алли».

Ну что ж, ради душевного спокойствия Дэнни она постарается не грустить.

Глава 30

Некоролевская мантия

А в пятистах километрах к северу от Мемфиса другой скинджекер прогуливался по променаду правого борта «Гинденбурга».

— Терпение, Милос, — увещевала Мэри. — Терпение — это то, что нам сейчас нужно больше всего.

— Но почему я должен выбрасывать время на ветер, бегая по дурацким поручениям Мопси Капоне? Это работа для Лосяры и Хомяка, не для меня!

Мэри взяла его за руку.

— Ты делаешь это из расположения ко мне.

— Да, но какие бы я горы своротил, если бы ты мне позволила! Пожалуйста! Дай мне задание — такое, чтобы оно казалось тебе невыполнимым — и я выполню его! Мне хочется, чтобы ты увидела, насколько я тебе полезен!

И не просто полезен. Милос знал: ему надо стать для неё незаменимым — как иначе она сможет признать его равным себе?

— Служа Мопси, ты, во-первых, следишь за ним, а во-вторых, освобождаешь Джил, и она может перехватывать души по пути к свету. Вчера она принесла двоих, а сегодня троих — и всё благодаря тебе!

— Но я мог бы принести тебе больше! И мне для этого не нужен амулет!

Милос несколько секунд всматривался в её глаза, а затем отошёл, поняв, что только что разворошил осятник. Или муравьятник? Вечно он мучается с этими английскими идиомами!

— Не нужен? — удивилась Мэри, медленно подходя к нему. — И как бы ты обошёлся без амулета?

Его так и подмывало рассказать Мэри правду — после того, что Джил сотворила с ним, он ничего не был ей должен. Он мог бы поведать Мэри, что Джил не просто «перехватывает души на пути к свету», что её роль куда более действенна. Она весьма активно — как это говорится? — вносит свою лепру… нет, лепту в это дело. Иногда Милос задавался вопросом: а как конкретно Джил проворачивает свои делишки? Пользуется оружием или так, голыми руками? То есть, руками тушки, конечно. Чем больше Милос об этом раздумывал, тем меньше ему хотелось знать.

— Как бы удалось тебе спасать детей без амулета? — допытывалась Мэри. — Скажи, мне очень хочется знать!

Милос заподозрил, что если он расскажет ей правду, это не только отвратит её от Джил — Мэри проникнется ненавистью ко всем скинджекерам. Выдав Джил, он подпишет приговор и самому себе. Так что он предпочёл сохранить тайну, причём вовсе не ради Джил.

— Ладно, неважно, — сказал Милос, умеряя свой пыл. — Но мне бы очень хотелось сделать для тебя что-нибудь особенное. Такое, чтобы по-настоящему заслужить твоё доверие.

— Я доверяю всем — до тех пор, пока не появится причина не доверять, — проговорила Мэри.

Ну что же, весьма любезно с её стороны — в теории; но на практике — напрасно она так поступает, это чревато.

Милос лукаво усмехнулся:

— И сколько причин для недоверия дал тебе я?

Мэри постаралась подавить улыбку, но ей это не удалось.

— Я уже счёт потеряла!

— Ладно, — сказал Милос, — признаюсь: я, может быть, хочу завоевать не только твоё доверие. — Он помолчал, дав Мэри время осмыслить его слова, а затем сделал лёгкий, но почтительный поклон: — А сейчас прошу меня простить, мне необходимо раздобыть для Мопси последние новости спорта.

Он повернулся, чтобы уйти, но Мэри с ним ещё не закончила.

— Ты просил какого-нибудь невыполнимого задания, — сказала она. — Думаю, у меня такое имеется.

Милос обернулся и увидел, как она шествует по променаду, выглядывая в наклонные окна. В них хорошо была видна Площадь Славы, на которой играли послесветы. Дети занимались тем же, чем всегда: те же игры, те же развлечения — день за днём, день за днём…

— Жизнь здесь определённо идёт всё лучше и лучше, после того как я прибыла сюда, — обратилась Мэри к Милосу. — Но не кажется ли тебе, что Мопси Капоне больше мешает нашему делу, чем помогает?

Милос, не испытывавший особенной любви к Владыке Смерти, согласился:

— Ещё как кажется.

— Ну что ж, тогда я хочу, чтобы ты… поговорил с Мопси. Я хочу, чтобы ты убедил его покинуть Чикаго. Навсегда.

— Но ведь это невозможно! Он никогда не оставит Чикаго по доброй воле.

Мэри пожала плечами и выгнула бровь.

— Мне кажется, ты говорил, что хотел бы выполнить нечто невыполнимое.

Милос немного поразмыслил.

— Так, говоришь — убедить его…

— О, я, конечно, не предлагаю делать ничего недостойного…

— Однозначно, нет. Ты никогда не стала бы толкать других на недостойные дела. — Милос подошёл к окну и встал рядом с ней. — А если я справлюсь?

— Если ты справишься и Мопси перестанет быть нашей головной болью, тебе найдётся более интересное занятие, чем доставлять ему результаты спортивных соревнований. — И она улыбнулась, но не так, как всегда — тепло и приветливо, а совсем иначе — интригующе. Она явно замыслила что-то особенное, необыкновенно увлекательное. — Скажи мне, Милос, ты когда-нибудь бывал на Западе?

— Нет. Я слыхал о скинджекерах, которые смогли пересечь Миссисипи в живых телах, но никто из них не вернулся оттуда. Неужели ты задумала экспедицию?

— Если ты берёшься выполнить невозможное, — ответила Мэри, — то почему бы и мне не попытаться?

Милос нежно взял её руку в свою.

— Это такое счастье — служить вам, мисс Хайтауэр, Правительница Востока и будущая Правительница Запада.

Он понёс её руку к губам и поцеловал шелковистую, сияющую кожу. Он понимал, что позволяет себе ужасную дерзость, и если Мэри сейчас укажет ему на дверь, то да будет так! Но она вместо этого только медленно забрала у него свою руку и промолвила:

— Милос, ты можешь быть очень опасен!

На что он отвечал:

— Это констатация факта или пожелание?

Они оба рассмеялись, но ответ так и не был дан. Возможно потому, что она сама ещё не решила.

В этот вечер у Мопси Капоне был на обед омар. С тех пор как Мэри стала частью его правящего аппарата, у него всегда был на обед либо омар, либо ростбиф, а то ещё и старая добрая чикагская пицца. Дети Мэри усердно обшаривали Междумир в поисках перешедшей еды; личные связи Небесной Ведьмы с некоторыми известными искателями способствовали более чем успешному обмену, так что Мопси был счастлив и доволен. Он получал всё, чего бы только ни пожелал. Даже его собственные подданные, чикагские послесветы, вслед за детьми Мэри трудились вовсю, превратившись из праздных трутней в рабочих пчёл.

— Я тут подумываю провозгласить себя хозяином Индианаполиса, а потом распространить свою власть на восток от Огайо, — поделился он с Мэри. — Что скажешь?

— Великий замысел, — одобрила Мэри. — Распространяй свою власть на восток так далеко, как только пожелаешь.

Не смотря на то, что поначалу Мопси отвергал всякий союз с Мэри, теперь он должен был признать — вместе они непобедимы. Будущее завлекательно играло яркими красками.