Поэтому когда к нему заявился Лосяра с вестью о том, что из Индианаполиса пришёл целый грузовик с дарами и данью, Мопси принял грязную игру за чистую монету.

Они с Лосярой шли по центральной аллее, а Мопси и в голову не приходило озаботиться тем, что его троих телохранителей нигде не видно. В последнее время босс всё меньше обращал внимания на свою шестикулачную команду запугивателей, так же как и на безопасность в целом. Большая ошибка. На голову ничего не подозревающего Мопси упал мешок, он растерялся и прежде чем понял, что, собственно, происходит, его руки и ноги были крепко связаны. Его подняли и куда-то понесли.

Через некоторое время чикагского босса бросили на деревянный пол, жалобно скрипнувший под его тяжестью; мешок с головы сорвали, и он взглянул вверх: на него из тёмной ночи смотрели три светящиеся физиономии. Это были новые скинджекеры.

— Эй, что вы такое вытворяете? — возмутился Мопси.

Милос невозмутимо — чересчур невозмутимо — ответил:

— У нас тут небольшое собрание. Мы так рады, что ты удостоил его своим посещением.

Поскольку Милос был Ruskie, [89] Мопси ненавидел его просто из принципа. Это Мэри убедила его, что Милосу можно доверять. Ну, хорошо же, Мэри, я тебе задам!

Мопси попытался встать, но его ноги были связаны слишком туго.

— Вы все трое только что получили возможность примерить на себя мантию!

Это было одно из Мопсиных излюбленных выражений, означающих путешествие к ядру земли — наряду с «пойди глотни здорового, ядрёного воздуха» и «поспи под магмочкину колыбельную».

— Оглянись-ка кругом и как следует подумай, — сказал Милос.

Мопси оглянулся и сразу понял, где находится. Это место он любовно называл «водолазным терминалом». Оно представляло собой междумирный причал на озере Мичиган, откуда Мопси отправлял неугодных ему послесветов «принимать грязевые ванны» — ещё одно любимое выражение-эвфемизм для отправки в центр Земли. Фактически, тут было ещё трое других несчастных, спутанных по рукам и ногам, с кляпами во рту; к стопам каждого был привязан тяжёлый бетонный блок. [90] Работа была сделана на совесть, Мопси мог бы даже подумать, что это дело рук его телохранителей. Вот только… эти трое обречённых и были его телохранители. Мопси забеспокоился.

— Скажи-ка, — произнёс Милос, — скольких послесветов ты сбросил с этого причала?

— Не знаю! — со страхом сказал Мопси. — Я не считал!

— Ну хоть примерно.

— Да давай бросай его! Бросай! — заверещал Хомяк, но Милос одарил его таким взглядом, что тот заткнулся.

— Я сказал — примерно сколько?

— Э-э… может, сотню… две…

— Так я и думал.

Милос кивнул своим помощникам, те подняли одного из парней Мопси и швырнули его в воду.

— Нет! — завопил Мопси.

Милос присел перед ним на корточки.

— Знаешь что, ты мне надоел, — сказал он. — Поэтому я предлагаю тебе покинуть Чикаго. Я предлагаю тебе уйти в одиночку и прямо сейчас.

— Ты что, совсем рехнулся?

Милос кивнул Лосяре с Хомяком, и те послали второго «гориллу» полечиться грязями.

— У тебя тридцать секунд на то, чтобы принять моё предложение.

— Мэри! — пискнул Мопси. — Приведите Мэри! Она заступится за меня! Она даст вам всё, чего вы хотите!

Двое других скинджекеров захохотали, а Милос прошептал Мопси на ушко:

— В этот чудесный летний вечер мы все находимся здесь из-за Мэри.

Он дал сигнал своим дружкам, и те послали третьего и последнего телохранителя подышать ядрёным воздухом. После этого они приволокли бетонный блок для Мопси и привязали его к щиколоткам Владыки Смерти.

— Ладно, ладно, ладно, я вижу, вы не шутите! Давайте так: вы меня развязываете, и я ухожу, как вы просите. Я уйду прямо сейчас и никогда не вернусь! Договорились? Ну, ты же так и просил, да? Договорились?

Милос одарил Мопси удовлетворённой улыбкой. А затем сказал:

— Прости, что ты сказал? Я не расслышал.

— Что?!

— У тебя десять секунд.

— Я сказал — я ухожу! УХОЖУ!

— Извинить, я не понимать. Сказать по-русски!

— Я не говорю по-русски!

— Пять секунд!

— Я ухожуский! Из Чикагоский!

— Время вышло. — Милос кивнул Лосяре и Хомяку. — Прощай, Мопси.

— Не-е-е-е-е-ет!

Мопси был легче, чем трое его телохранителей, так что пролетел намного дальше, прежде чем упал в озеро. Он мгновенно ушёл под живомирную воду, для него столь же проницаемую, как и воздух, затем пронзил дно и пошёл дальше пролагать себе путь к столь любимой им мантии — правда, не королевской, но уж какая есть. Мопси погружался всё глубже, и единственная мысль сверлила его мозг: как бы в центре Земли не напороться на кого-нибудь из тех, кого он сам туда отправил.

На следующий день всех послесветов Чикаго созвали на всеобщее собрание — первое после того, на котором несколько недель назад было объявлено о заключении союза между Мопси Капоне и Мэри Хайтауэр. Снова Мэри стояла на том же балконе и взирала вниз, на толпу. Мопси, однако, отсутствовал. Вместо него рядом с Мэри переминался Спидо. Милос тоже был здесь, но держался на заднем плане вместе с угрюмой Оторвой Джил.

— Ты чего припёрся? — процедила она. — Я-то заслужила право быть здесь. А ты — что такого особенного ты совершил?

— Да в общем, ничего особенного. Только то, что было необходимо.

Джил слова Милоса не впечатлили.

— Где Мопси? — спросила она, оглядываясь вокруг. — Он никогда не опаздывает на всеобщие собрания.

— А это не Мопси его созвал, — обронил Милос.

Мэри всматривалась в толпу с высоты балкона. Спидо, который когда-то был искателем, по-прежнему робел перед большими облаками послесветов: искатели частенько подвергались преследованиям со стороны разъярённых толп, считающих, что их обдурили при обмене. То, что у него был такой непрезентабельный вид — вечно непросыхающие плавки, открывающие на всеобщее обозрение мокрое, голое, мучнисто-белое пузико — отнюдь не придавало Спидо куражу. Он никак не мог привыкнуть к тому, что он — правая рука Мэри, и подозревал, что теперь она прочит на эту должность Милоса. Спидо, не рвавшийся ни к какой власти, кроме власти над лошадиными силами двигателей дирижабля, был бы несказанно рад отойти в сторону, когда придёт время, и надеялся, что оно не за горами.

— Только посмотри на них… — задумчиво проговорила Мэри. — Это даже как-то неудобно называть «облаком послесветов»…

— Да это же целая куча послесветов!

— Туча! Туча послесветов! — воскликнула Мэри, упиваясь собственной изобретательностью.

Их количество и в самом деле невероятно выросло. «Перепись населения», проведённая вскоре после прибытия Мэри, показала цифру в 783 послесвета, включая и тех, кого она привезла с собой. Но как только по округе разошёлся слух о том, что в Чикаго прибыла Небесная Ведьма и обосновалась здесь на довольно долгий срок, все бродячие послесветы потянулись к Колумбовской выставке, и с каждым днём их приходило всё больше. Число всех этих послесветов, плюс междусветы, ожидающие пробуждения в павильоне сельского хозяйства, составляло теперь около тысячи.

Когда-то именно такое количество украл у неё Ник — даже, пожалуй, больше. Но число её подданных восстановилось, и теперь, когда Мопси не стало, ей не требовалось делить их с кем-то другим. Замечательный день! Великий день!

— Послесветы города Чикаго! — объявила она толпе. — Со смешанными чувствами сообщаю я вам, что Мопси Капоне оставил нас. Это был его собственный выбор.

Толпа загудела в радостном возбуждении, в котором, однако, слышались нотки сомнения.

— Он решил попутешествовать и уехал навсегда. Уверена, вы все присоединитесь к моим пожеланиям: пусть Мопси достигнет того, чего заслуживает, куда бы он ни направил свои стопы.

В толпе захлопали, а затем, когда до послесветов наконец дошёл смысл слов Мэри, поднялась волна ликующих возгласов.