Дирайс уже собрался отпустить тетиву, и тут над толпой вдруг взмыл, громко хлопая крыльями, белый голубь. Дирайс, вздрогнув, выстрелил слишком поспешно, и его стрела вонзилась в серебро. Победителем турнира стал Кебра.

Как ни странно, радости он не почувствовал. Толпа бурно ликовала, но он смотрел только на Ногусту. Чернокожий стоял, точно каменный, а Дирайс отвернулся и не стал поздравлять Кебру.

— Постой! — приказал Кебра, взяв его за локоть.

— Чего тебе? — огрызнулся вентриец.

— Я хочу, чтобы ты выстрелил еще раз.

Удивленный Дирайс вместе с Кеброй вернулся к черте.

— В чем дело? — спросил один из судей.

— Голубя выпустили нарочно, и я прошу Дирайса повторить свой выстрел, — сказал Кебра.

— Ты не можешь просить его об этом. Последняя стрела уже пущена, — возразил судья. К ним подошел король, и судья объяснил ему, что происходит.

— Ты уверен, что хочешь этого? — спросил Кебру король, чье лицо из веселого и добродушного сделалось холодным. — Мне кажется, это неразумно.

— Я был первым стрелком пятнадцать лет, государь. Я побивал всех, кто стоял у черты вместе со мной. Побивал своим мастерством. Свист и улюлюканье, конечно, вещь неприятная, но настоящий стрелок должен быть выше этого. Голубь — дело иное. Такой шумный, внезапный взлет хоть кого собьет с цели. Его выпустили нарочно, чтобы помешать стрелку, и затея удалась. Я прошу вас, государь, позволить ему выстрелить повторно.

Сканда вдруг ухмыльнулся, снова став на миг прежним королем-мальчиком.

— Ладно, будь по-твоему. — Король вспрыгнул на ограждение и прокричал: — Победитель требует, чтобы его противнику дали пустить еще одну стрелу. И чтобы здесь было тихо, пока он стреляет. — Он соскочил наземь и сделал знак Дирайсу.

Вентриец натянул тетиву и послал стрелу прямехонько в золото.

У Кебры упало сердце. Он молча смотрел, как вентрийские солдаты, высыпав на поле, поднимают Дирайса на руки.

— Ох и дурак же ты, — шепнул, подойдя к нему, король. — Хотя и поступил благородно.

Сканда передал ему Серебряную Стрелу, и Кебра стал ждать, когда ликование противной стороны немного утихнет. Дирайса опустили на землю, и он, низко поклонившись Кебре, сказал:

— Этот день я буду помнить всю свою жизнь.

— Я тоже, — ответил Кебра, вручая ему стрелу.

—Я сожалею, что зрение тебя подвело, — с новым поклоном молвил вентриец.

Кебра отвернулся и зашагал прочь в полном одиночестве.

Растерянный, ошеломленный Зубр смотрел ему вслед.

— Зачем он это сделал? — спросил гигант, прижимая к пораненной щеке мокрую от крови тряпицу.

— Он человек чести, — ответил Ногуста. — Пошли зашьем твою рану.

— При чем тут честь? Мне долги платить надо!

— Слишком долго объяснять, — сказал Ногуста и повел Зубра к лекарской палатке. Позаимствовав там кривую иглу с ниткой, он стал зашивать Зубру щеку. Всего понадобилось десять швов, и кровь продолжала просачиваться между ними. Ссадины у Зубра на лбу, более мелкие, в штопке не нуждались и уже подсыхали понемногу.

— Здорово он меня подвел, — ворчал Зубр. — Всех нас подвел.

— Ты несправедлив к нему, — мягко сказал молчавший до сих пор Дагориан. — Он прекрасно поступил. Вентрийца все время высмеивали, и кто-то выпустил голубя, чтобы ему навредить.

— Еще бы он не выпустил, — буркнул Зубр. — Я небось ему заплатил за это.

— Из-за тебя мне стало стыдно, что я дренай, — с внезапным холодом отрезал Дагориан и ушел.

— Чего это он? — удивился Зубр. — С ума, что ли, все посходили?

— Ты иногда бываешь непроходимым болваном, дружище. Ступай-ка лучше в казарму да отдохни.

— Нет, я хочу поглядеть на фокусы Калижкана. Вдруг дракон будет?

— Спроси его, будет ли дракон. — Ногуста показал на скамью, где сидел седобородый чародей, окруженный детьми.

— Да ну его. Не люблю колдунов. Пойду соберу свой выигрыш и напьюсь.

— А долги как же?

— На той неделе мы уезжаем, — засмеялся Зубр. — Пусть ищут меня в Дренане, коли охота.

— Значит, слово «честь» для тебя пустой звук? Ведь люди поверили тебе на слово. Ты пообещал им расплатиться, а теперь хочешь стать мошенником, которому веры быть не может.

— С чего это ты так раскипятился?

— Все равно не поймешь, хоть на лбу тебе вырежь! — рявкнул Ногуста. — Иди и напейся. Всякий должен делать то, что у него лучше всего получается. — Он оставил Зубра и пошел через луг. У королевского павильона его перехватил Антикас Кариос.

— Здорово, служивый. Хитро ты подловил Цереза, хвалю. Я часто предупреждал его, чтобы не слишком заносился — теперь уж больше не придется.

Ногуста хотел пройти дальше, но вентриец заступил ему дорогу.

— Король желает, чтобы ты развлек его гостей перед скачками.

Сканда, увидев, что Ногуста идет к павильону, улыбнулся ему и сказал что-то Маликаде.

— Примите мои поздравления по случаю дня вашего рождения, государь, — с низким поклоном произнес Ногуста.

Сканда подался вперед.

— Я рассказывал принцу Маликаде, как искусно ты бросаешь ножи — но он, боюсь, сомневается в моих словах.

— Как можно, ваше величество! — вознегодовал Маликада.

Король хлопнул его по плечу и встал.

— Ну, что ты покажешь нам сегодня, приятель?

Ногуста попросил принести мишень для стрельбы из лука. Вокруг него уже собирался народ. Ногуста достал из ножен на перевязи пять метательных ножей и взял их в левую руку.

— Она достаточно велика для тебя? — спросил Маликада, когда мишень шестифутовой высоты поставили в десяти футах от Ногусты. Вентрийские офицеры засмеялись над его шуткой.

— Сейчас мы уменьшим ее, ваше высочество. Не угодно ли вам стать перед ней?

Улыбка застыла на лице Маликады, и он бросил взгляд на короля.

— Либо вы, либо я, мой друг, — сказал Сканда. Тогда Маликада сошел вниз и стал перед мишенью, не сводя темных глаз с Ногусты.

— Не шевелитесь, ваше высочество, — предупредил тот. Ногуста подкинул в воздух один из ножей и поймал его.

То же самое он проделал с остальными, причем каждый взлетал выше предыдущего. В конце концов все ножи завертелись в воздухе одновременно, сверкая на солнце. Зрители замерли в полном молчании. Ногуста, продолжая жонглировать, стал медленно пятиться, пока не оказался в десяти шагах от Маликады.

Тот пристально следил за мельканием клинков. Теперь он как будто стал спокойнее, но его сощуренные глаза смотрели не мигая. Внезапно Ногуста выбросил вперед правую руку, и один из ножей воткнулся в мишень на дюйм от левого уха Маликады. Принц вздрогнул, но остался на месте. По его правой щеке поползла струйка пота. Ногуста жонглировал четырьмя оставшимися ножами. Взмах руки — и следующий клинок вонзился у правого уха принца. Третий и четвертый отметили ширину плеч.

Поймав последний нож, Ногуста поклонился Сканде, и зрители во главе с королем разразились рукоплесканиями.

— Рискнешь метнуть вслепую или представление уже окончено? — спросил Сканда.

— Как вашему величеству будет угодно.

— А вы что скажете, мой друг? — спросил король у Маликады. — Хотите, чтобы он метнул вслепую?

Маликада с улыбкой отошел от мишени.

— Я признаю, что он мастер, ваше величество, но перед слепцом с ножом в руке стоять не желаю. — В толпе засмеялись и зааплодировали, а принц вернулся на свое место.

— Ну а я хочу посмотреть. — Сканда спустился вниз и стал перед мишенью. — Смотри же не подведи, старина. Быть убитым в собственный день рождения — дурной знак для короля.

Антикас Кариос завязал Ногусте глаза черным шелковым шарфом. Какое-то мгновение чернокожий стоял неподвижно, потом крутнулся на каблуке, описав полный круг, и нож мелькнул в воздухе. Толпа дружно ахнула — всем показалось, что нож вонзился королю в горло. Сканда поднял руку и потрогал костяную рукоять, торчащую в дереве рядом с его сонной артерией. Ногуста снял повязку, и король под крики и рукоплескания подошел к нему.