Только тридцать шагов отделяли Ногусту от ворот казармы. Он оглянулся. Вентриец с поврежденным коленом дотащился до своего товарища и сел рядом с ним. Ногуста уже дошел до ворот, когда услышал шорох. Он пригнулся, и нож просвистел по воздуху над его головой. Третий действовал быстро и напал, когда Ногуста еще не успел распрямиться. Ногуста, двинув локтем назад, угодил ему по ребрам и тут же, резко повернувшись, нанес удар левой в лицо. Вентриец в ответ врезал ему кулаком по скуле. Ногуста ударился затылком о каменную мостовую. Перед глазами заплясали искры, и он едва не лишился сознания. Оба врага сцепились, и вентриец вытащил другой нож. Ногуста, собрав последние силы, ткнул его выпрямленными пальцами в горло. У вентрийца перехватило дыхание, и он отшатнулся назад. Ногуста сгреб его за рубаху и отшвырнул вбок, потом поднялся и саданул ногой под челюсть. Он занес было ногу для второго удара, но вентриец уже лежал без сознания.

Задыхающийся, обессиленный Ногуста повалился на скамью под сводом ворот, думая, что легче было бы убить их всех.

Надев плащ с капюшоном для защиты от ночного ветра, Ульменета медленно поднималась к беломраморному храму на вершине холма. Усталая, с горящими икрами подошла она к раскрытым воротам — а ведь когда-то в Дренане она бегала по горам просто так, ради удовольствия. Да, в то время она была тоненькой и быстрой, и телесные усилия только радовали ее. Теперь ее огрузневшая плоть для нее не радость, а бремя. Она присела на ступени храма, чтобы отдышаться и унять расходившееся сердце.

Мимо, поклонившись ей, прошел молодой священник в белых одеждах. Ульменета следом за ним вошла в храм и склонилась перед алтарем. Обмакнув палец в чашу со святой водой, она начертила на лбу круг, прошла назад и села в нише под вырезанными на камне виноградными лозами.

К ней подошел другой священник — высокий, лысеющий, с большим носом и слабым подбородком.

— Чего ты ищешь здесь, матушка? Глас Оракула ныне безмолвствует.

— Глас мне не нужен.

— Что же привело тебя сюда в столь поздний час? — Голубые глаза священника, одетого в серое облачение верховного брата, смотрели устало и отрешенно.

— Имеешь ли ты дар ясновидения? — спросила женщина.

— Увы, нет. Я все еще ученик в подобных делах. Однако надеюсь, что однажды завеса раздернется передо мною. Какой помощи ты ищешь?

— Я ищу место, где нет демонов.

Услышав это, он изменился в лице и осенил себя знаком Хранящего Рога.

— Не следует произносить здесь подобных слов, — молвил он уже не столь дружелюбно.

— Где же еще, как не здесь? — улыбнулась она и добавила, видя его смятение: — Не пугайся. Нет ли среди ваших братьев провидца?

— Был один, отец Аминиас, но на прошлой неделе он умер. Это опечалило всех нас — он был хороший человек.

— Он умер от болезни?

— Нет. Какой-то безумец напал на него, когда брат наш исполнял свой пастырский долг. Он набросился на бедного Аминиаса, вопя во всю глотку, и нанес ему множество ударов ножом.

— И больше провидцев у вас не осталось?

— Нет, матушка, не осталось. В наше время такой Дар становится необычайной редкостью.

— При том, что он никогда не был нужен так, как теперь, — заметила Ульменета и встала.

— Ты упомянула о… нечистой силе. Отчего это?

В глазах священника появился страх, и Ульменета произнесла:

— Не в твоей власти помочь мне.

— Тем не менее я буду благодарен, если ты просветишь меня.

Ульменета помолчала. С первого взгляда священник показался ей слабым человеком, но присмотревшись к нему получше, она подумала, что, возможно, приняла за слабость его обостренную чувствительность. Ей отчаянно требовалось кому-то довериться, и она снова села.

— Кто-то вызывает сюда демонов. Они повсюду, и число их растет. У меня есть глаза, чтобы их видеть, но недостает разума, чтобы понять, для чего они здесь.

— Отец Аминиас говорил то же самое, — сказал священник, садясь рядом с ней. — Он полагал, что здесь действует чародей великой силы. Я сам этих… созданий не вижу и не знаю, как с ними бороться — даже если бы мне вздумалось вступить с ними в бой. — Священник слабо улыбнулся. — Кто ты, матушка?

— Монахиня Ульменета, приближенная королевы Аксианы.

— Что ты надеялась обрести здесь?

— Ответ. Мне явились три видения, и я ни в одном не нахожу смысла. — Ульменета рассказала священнику о четырех воинах и белой вороне, о демонах подо льдом и о принесенном в жертву императоре.

— Твоим Даром я никогда не был наделен, — сказал он, выслушав ее, — зато я владею Даром Толкования. Видения твои правдивы. Ты не одинока — есть и другие мистики, способные видеть такие же картины, называемые «кираз». Первая сцена касается причины зла, вторая показывает, как это зло проявится. С третьей сложнее. В ней часто можно увидеть не только главных героев, но также и ключ к решению задачи. Рассмотрим подробно то, что ты видела. Демон Озера — причина — не просто аллегория. Ты сказала, что он явился из-подо льда. Если я правильно толкую, озеро символизирует врата между нашим и его миром. Ты говоришь, что он, как дым, вошел в тело человека, значит, он овладел этим человеком — и, что еще важнее, овладел, уже умертвив его. Мы имеем дело с демоном, вселившимся в труп. Отсюда следует, что сила этого демона велика и что он обитает ныне в мире людей. Он-то и вызывает сюда тех, кого ты видела над городом. Остается разгадать его цель.

Принесенный в жертву император — тоже не просто символ. Когда он погиб, ходили разные слухи, и тела его так и не нашли. Любопытнее всего голос, который ты слышала. «Грядет день Воскресения, ибо ты первый из трех». Здесь число «три» возникает снова, но кому же предстоит воскреснуть? И кто другие двое? Это суть стоящей перед нами задачи. Для достижения цели Демона в жертву следует принести троих, и один уже принесен.

Наконец, сцена в лесу, где вас с королевой защищает горстка солдат. Три старика и юноша — все, что стоит между вами и неким страшным злом. Ключ здесь, я думаю, в той, кого вы оберегаете. Аксиана, судя по всему, одна из трех. Это вполне объяснимо, поскольку первым был ее отец. Возможно, в их роду есть нечто, потребное Демону. Вот все, что я могу сказать тебе, Ульменета, — развел руками священник.

— Не попытаться ли мне найти этих солдат?

Он покачал головой:

— То, что ты видела, осуществится независимо от того, найдешь ты их или нет.

— Ты ничего не сказал о белой вороне, — заметила она.

— Верно, не сказал — да мне и не надо было. Ты сама знаешь, что это означает.

— Знаю, — устало подтвердила она. Ей не хотелось покидать это тихое прибежище. Над алтарем был вырезан знак Эмшараса — тонкая рука, держащая полумесяц. — Я думала, это храм Истока. Странно видеть полумесяц в таком месте.

— Ты полагаешь, что Эмшарас — злое существо?

— Разве он, по преданию, не был демоном?

— На самом деле он был духом, одним из Ветрожителей. Слово «демон» придумано людьми. У нас в храме хранятся древние свитки и даже золотые листы, где выгравированы сказания. Изучая их долгие годы, я стал восхищаться Эмшарасом и верить, что им руководил Исток. Разве тебе еще не доводилось читать сказания о Демоновой войне?

— Только вкратце. Тысячи лет назад Эмшарас и его брат Анхарат стали врагами. Эмшарас стал на сторону людей, примкнул к войску Трех Королей и изгнал демонов из нашего мира. Вот и все, что я знаю.

— Если быть честным, то это все, что знаем мы все. Ноты заметила, что число «три» фигурирует и здесь? Это недаром: в нем заложен великий мистический смысл. Впрочем, он не просто изгнал демонов — он произнес Великое Заклятие и заставил Ветрожителей уйти.

— Но теперь они возвращаются.

— Похоже на то, — согласился священник.

Как только рассвело, Банелион вызвал к себе двадцать старших офицеров. Все они были ветераны, и многие служили вместе с ним более тридцати лет. Люди, выжившие в сражениях, крепкие и жилистые, с решительным взглядом и железной волей. Они становились навытяжку вокруг него, заполняя шатер. Никто до сих пор не обвинял Белого Волка в сентиментальности, но среди них он чувствовал себя в кругу семьи. Они были его братьями, его сыновьями. Он воспитывал их всех, учил, вел за собой по свету. Теперь он поведет их домой, на отдых, всеми заслуженный, но мало кому желательный.