— С полсотни наберется, — прикинул Друсс.

— Да. Тут живут в основном крестьяне. Кайивак не трогает их, потому что зимой они снабжают его зерном и мясом. Но огня нам лучше не разводить — у Кайивака в деревне есть соглядатаи, и я не хочу, чтобы нас обнаружили.

Они углубились в лес. Здесь не так дуло, и они стали подыскивать место для ночлега. Здешние места походили на родные горы, и Друсс снова предался воспоминаниям о былом счастье с Ровеной. Отправляясь с Шадаком на ее поиски, он верил, что разлука продлится всего несколько дней. Даже на корабле ему верилось, что его странствиям скоро конец. Но месяцы и годы скитаний подточили его уверенность. Он знал, что никогда не откажется от поисков — но к чему они приведут? Что, если она вышла замуж, родила детей?

Что, если она счастлива и без него, и незачем ему вторгаться в ее жизнь?

Его раздумья нарушил раскат громкого смеха. Варсава тихо сошел с тропы, Друсс последовал за ним. Впереди открылась лощина, по которой бежал ручей, а посреди нее несколько человек метали ножи в дерево. К дереву был привязан старик. Руки раскинуты в стороны, лицо кровоточит, плечи изранены, из бедра торчит нож.

Друсс понял, что старик служит метателям мишенью. Чуть левее еще трое мужчин срывали платье с девочки-подростка, стараясь повалить ее на землю. Друсс снял котомку и устремился вниз, но Варсава удержал его.

— Ты что? Их там десять человек!

Но Друсс вырвался и зашел в тыл семерым метателям ножей. Занятые своей забавой, они его не заметили. Друсс ухватил двоих, что поближе, за шиворот и стукнул их головами. Раздался громкий стук, и оба без единого звука повалились наземь. Третий оглянулся, но не успел он опомниться, как кулак в перчатке с серебряными шипами заехал ему в рот, раздробив зубы. Лишившись чувств, он рухнул на своего товарища. Еще один бросился на Друсса, целя ножом ему в живот, — Друсс отвел клинок в сторону и нанес врагу прямой левый в подбородок. Остальные тоже вступили в бой, чей-то нож распорол Друссу колет на бедре. Друсс схватил того, что поближе, треснул его головой, другого ударил рукой наотмашь. Тот, прокатившись по земле, попытался встать, но привалился спиной к дереву, утратив всякую охоту драться.

Друсс, схватившись сразу с двумя, услышал душераздирающий вопль. Враги так и замерли. Друсс высвободил руку и нанес одному страшный удар по шее. Второй вырвался и бросился наутек. Друсс обвел взглядом местность, ища новых врагов, но увидел только Варсаву с окровавленным охотничьим ножом. Рядом с ним валялись два трупа. Трое поверженных Друссом лежали не шевелясь, а четвертый так и сидел у дерева. Друсс подошел к нему и поднял на ноги.

— Пора уносить ноги, парень!

— Не убивай меня! — взмолился тот.

— Кому нужно тебя убивать? Убирайся!

Тот поплелся прочь на подгибающихся ногах, а Друсс отвязал старика от дерева, опустил его наземь и вытащил нож из его бедра. Варсава подошел к ним.

— Это надо зашить. Пойду принесу котомку. Старик через силу улыбнулся:

— Спасибо, друзья. Боюсь, они в конце концов прикончили бы меня. Где Дулина?

Друсс огляделся, но девочки нигде не было.

— С ней ничего худого не случилось. Наверное, убежала, когда началась драка. — Друсс наложил старику жгут на бедро и пошел посмотреть на убитых. Двое, на которых напал Варсава, и еще один, со сломанной шеей, были мертвы, остальные лежали без сознания. Друсс перевернул двух живых на спину, растолкал и попытался поднять. Один тут же повалился обратно, а другой спросил:

— Ты кто?

— Друсс.

— Кайивак тебя за это не помилует. На твоем месте я убрался бы подальше в горы.

Друсс поставил на ноги второго, и вояки побрели прочь. Варсава вернулся с котомкой в сопровождении девочки, придерживавшей на себе порванное платье.

— Глядите-ка, что я нашел, — сказал Варсава. — Она пряталась под кустом.

Друсс, буркнув что-то в ответ, пошел к ручью, стал на колени и напился.

Будь Снага с ним, лощина была бы залита кровью и завалена трупами. Друсс сел на берегу, глядя на струящуюся воду.

Когда он лишился топора, с души словно свалилось тяжкое бремя. Капалисский жрец был прав: это демонское оружие. С разгаром войны Друсс все больше чувствовал на себе его власть — неутолимая жажда крови накатывала, как прилив, а после битвы приходили пустота и разочарование. Самая пряная пища казалась пресной, самые ясные дни — серыми и унылыми.

Но однажды в горах наашаниты застали его одного. Он убил пятерых, больше пятидесяти пустились за ним в погоню. Он попытался пройти по скале, но топор мешал ему. Потом карниз обвалился, и Друсс, кувыркаясь, полетел вниз. Падая, он отшвырнул топор в сторону и хотел перевернуться головой вниз, но не успел и хлопнулся в воду спиной, так что весь воздух вышел из легких. Бурная река подхватила его и несла больше двух миль, пока он не ухватился за какой-то корень на берегу. Он подтянулся и сел, глядя на воду, вот как теперь.

Снага пропал — и Друсс освободился.

— Спасибо, что помог дедушке, — раздался нежный голосок у него за спиной, и Друсс с улыбкой обернулся. — Они ничего тебе не сделали? — Нет, только больно били по лицу.

— Сколько тебе лет?

— Двенадцать, скоро тринадцать будет. — Девочка была хорошенькая, с большими ореховыми глазами и легкими каштановыми волосами.

— Ничего, все уже позади. Вы с дедом из деревни?

— Нет. Мой дедушка лудильщик. Мы ходим с места на место, он точит ножи и чинит посуду. Он у меня очень умный.

— А родители твои где?

— У меня их никогда не было, только дедушка. Ты очень сильный — только тебя поранили.

— Ничего, малютка, заживет, — усмехнулся Друсс. Он снял колет и осмотрел рану на бедре — это была просто царапина. Подошел Варсава.

— Давай я и тебя зашью, герой, — с заметным раздражением сказал он.

Друсс вытянулся на земле, и Варсава без церемоний принялся орудовать кривой иглой. Закончив, он сказал:

— Лучше нам уйти отсюда и возвратиться в Ланию. Думаю, наши приятели не замедлят вернуться. Друсс надел колет.

— А как же крепость и твоя тысяча золотых?

— Из-за твоего геройства все пошло псу под хвост. Вернусь в Ланию и возьму с заказчика сто золотых за сведения о мальчике. Тебе же вольная воля — иди куда хочешь.

— Очень уж легко ты сдаешься. Ну, разбили мы пару голов — что из этого? У Кайивака сотни людей — не станет он обращать внимания на каждую потасовку.

— Меня волнует не Кайивак, а ты. Я не для того сюда пришел, чтобы спасать юных дев и убивать драконов — что там еще полагается делать героям? Предположим, мы явимся в крепость, и ты увидишь там какую-нибудь несчастную жертву — что тогда? Сможешь ты пройти мимо, чтобы выполнить то, что мы задумали?

Друсс поразмыслил и сказал:

— Нет, мимо я не пройду.

— Так я и думал, будь ты проклят! Ну и что ты хочешь этим доказать? Желаешь, чтобы о тебе сложили новые песни, или просто стремишься умереть молодым?

— Ничего я не хочу доказывать, Варсава. Пусть я умру молодым — зато, глядясь в зеркало, не устыжусь, что оставил без помощи старика и дал надругаться над ребенком. И дух злодейски убитого миротворца не будет преследовать меня.

Ступай куда хочешь, Варсава, и уведи этих людей с собой в Ланию. Я пойду в крепость.

— Тебя убьют там.

— Все умирают, и я тоже не бессмертен, — пожал плечами Друсс.

— Ты просто глуп, — огрызнулся Варсава и пошел прочь.

Мишанек положил окровавленный меч на парапет крепостной стены и отстегнул ремешок бронзового шлема, с наслаждением подставив потную голову холодному ветерку. Вентрийцы отошли в беспорядке, бросив за воротами свой огромный таран, окруженный многочисленными трупами. Мишанек прошел к заднему краю стены и крикнул солдатам внизу:

— Откройте ворота и затащите таран в город. — Потом достал из-за пояса платок, обтер меч и вложил его в ножны.